Может ли коронавирус поработить планету? Зависит ли безопасность россиян от действий минздрава? На эти вопросы ответил председатель Московского городского научного общества терапевтов, доктор медицинских наук Павел Воробьёв на круглом столе «Русской инициативы» «Коронавирус. Угроза или PR-кампания».

Саркис Цатурян: В ВОЗ высказали такое мнение, что коронавирусом могут заразиться два трети планеты. В связи с этим у меня вопрос к доктору медицинских наук Павлу Воробьёву, насколько оправдано такое заявление?

Павел Воробьёв: Смотря с какой стороны посмотреть на эту проблему. С экономической – оправдано. Эпидемии и вирусы – основной заработок этой организации. С медицинской – уже понятно, что никакой эпидемии нет и, видимо, уже не будет. Но сейчас мы живём в ожидании некой «испанки». Однако хочу напомнить, что испанка была во время войны, голода и разрухи. Причем такая обстановка была не только в нашей стране, но и во всей Европе. Поэтому в тот период любая инфекция могла привести к очень плачевным последствиям. Я не очень тонкий специалист в этой болезни, но вижу здесь сходство с ВИЧ-инфекцией. Ей заражаются многие, но умирают далеко не все, для этого нужны специальные условия.

Нам постоянно говорят о каких-то страшных вирусах: эбола, вирус Зика, теперь коронавирус. Людей запугивают, чтобы они были готовы ко всему. Сейчас нам показывают Китай. Я наблюдал за тем, как там борются с проблемой. Последнее, что они сделали, – это стадионы. Но такие больницы больше похоже на богадельни. Да, они большие и зрелищные, но лично мне они больше напоминают концлагерь.

Разумеется, первое, что нужно было сделать – изолировать пациентов. Причём в данном случае всех поместили в одну палату, учитывая понятие внутрибольничной инфекции. От чего они умирают, правда, мне не очень понятно. По слухам, это была банальная пневмония.

Больницы на тысячу человек были построены за десять дней. У меня вызвало недоумение, чем здесь китайцы гордятся: привезли контейнеры, поставили их друг на друга и назвали это больницей. Да, я не могу сказать, что в России в этом плане намного лучше. Но у нас есть специальные палатки, которые надуваются. Они известны с 70-х годов. Они плохо работают, но все же у нас оборудованное помещение с врачами, следящими за больными.

Лично у меня не складывается впечатление, что в Китае с медициной все в порядке. Она достаточно сильно уступает Европе. Способы лечения там достаточно сильно отличаются от классических. И многое, что мы знаем как китайское, они себе приписали. Например, история с трансплантатами. Большое количество пересадок органов делают в Китае. А знаете, как это происходит? Берут человека с улицы, вырезают ему органы и тут же пересаживают больному. Это огромная проблема, но отношения к китайской медицине не имеет. Это делается не для китайцев, а для тех, кто приезжает лечиться там за небольшие деньги.

Таким образом, я не знаю, почему многие умирают от этой патологии (коронавируса), она выглядит вполне излечимой.

Саркис Цатурян: Я предлагаю обсудить эту ситуацию ближе к России. Если проблема станет-таки масштабной, мы готовы адекватно отреагировать?

Павел Воробьёв: Это не имеет смысла обсуждать. Будучи организатором здравоохранения, я занимаюсь этим вопросом профессионально. Поэтому я заявляю со всей ответственностью: мы не готовы ни к чему: ни к какой патологии, эпидемии или любой другой массовой ситуации.

Юлия Серебрянская: Вот вы говорите, что нет эпидемии и нечего бояться. Но может её потому и нет, что Китай предпринимает меры?

Павел Воробьёв: Возможно, но ведь можно посмотреть на ситуацию с другой стороны. В России каждый год из-за гриппа закрывают школы на карантин, а сколько людей погибает от разного рода инфекций. Но это же не обсуждают. А знаете, сколько в год россиян погибает от разного рода инфекций? Сорок тысяч. А мы обсуждаем тысячу умерших в Китае.